Арон Нимцович и его система

Судьба Арона Нимцовича при жизни то возносила его в ранг претендентов на звание сильнейшего шахматиста, то опускала его в число тех, кто вряд ли мог на это звание рассчитывать. Его теоретические труды неизменно вызывали отклик у ведущих гроссмейстеров: одни полагали их блестящими, другие подвергали нещадной критике. Но такова судьба всех революционных для своего времени идей.

Его заметили уже в 10 лет

Арон с юных лет не испытывал нужды, поскольку родился в семье обеспеченного торговца в Риге. Вторая удача: отец был в этом прибалтийском городе не из последних шахматистов, а потому рано познакомил сына с премудростями этой игры. Мальчишка оказался способным учеником, бесстрашно садился за доску с более возрастными соперниками, а комбинировал так, что у многих дух захватывало.

Когда Арону стукнуло десять лет, одну из его партий опубликовал немецкий шахматный журнал, который обратил внимание на нестандартные действия юнца, принесшие ему победу, а также настоятельно порекомендовал любителям древней игры бдительно последить за дальнейшей судьбой рижского вундеркинда. Спустя много лет сам Арон не без доли самоиронии отметил, что вкус к комбинационной игре ему привило изучение Талмуда, за чем строго следил его верующий отец. Там так много хитросплетений, сказал Нимцович, что и в шахматах я стал искать нестандартные ходы и комбинации.

Покорение вершин

И все же всерьез шахматами Арок занялся уже в 17 лет, когда учился в Берлине, начал играть в турнирах. Первые неудачи заставили всерьез задуматься над поиском собственной стратегии и изучением стиля ведущих гроссмейстеров мира. В 20 лет уже одержал победу на крупном турнире, но реальную силу и мощь набрал, когда ему было чуть за 30.

Именно в это время Нимцович уверенно победил на крупном турнире в Карлсбаде и получил право бросить вызов чемпиону мира – Капабланке. Но этот поединок не состоялся: Нимцович не сумел заручиться необходимыми финансовыми гарантиями, чтобы обеспечить призовой фонд такого матча. Больше такого шанса, несмотря на успешные выступления в различных турнирах, судьба Арону не предоставила. Это не помешало ему вписать свое имя в историю мировых шахмат, пусть не как чемпиона мира, но как крупного теоретика.

Великий комбинатор

Труды Нимцовича буквально взорвали шахматную элиту тех лет. "Моя система" и "Блокада" разделили сильнейших гроссмейстеров на две части. Одни полагали, что их коллеге удалось сказать новое слово в теории, другие называли его разработки погоней за дешевыми эффектами. А ведь в основе книг теоретика содержался призыв к комбинационной игре, за которую шахматы любят до сих пор. Он и сам твердо следовал именно такому стилю буквально в каждой партии.

Не зря творческое наследие Нимцовича высоко ценил Александр Алехин, который называл коллегу художником и философом в мире шахмат.