Как становятся шахматными мастерами?

Петр Арсеньевич Романовский (1892 – 1964) был одним из ведущих советских шахматистов довоенных лет, талантливым педагогом, воспитателем молодежи. Среди его многочисленных учеников немало мастеров и гроссмейстеров.

Несмотря на то, что статья посвящена в основном типичным недостаткам творчества шахматистов I категории (так в его время назывался первый разряд), мысли и сегодня звучат злободневно, так как эти же недостатки свойственны и шахматистам других разрядов.

О творческих погрешностях шахматистов I категории.

Вопрос о дальнейшем росте первокатегорников является одним из самых серьезных в шахматном движении. Имеется много причин, замедляющих этот рост, и устранение которых зависит от самих шахматистов.

Основным тормозом, затрудняющим дальнейший подъем первой категории, представляются следующие моменты:

1. Переоценка значения дебютных вариантов и неверный подход к изучению дебюта, рассматриваемого ошибочно как самостоятельная стадия партии;
2. Общая трафаретность мышления, базирующаяся на явной видимости и не учитывающая скрытых ресурсов и слабостей позиции;
3. Чрезмерная общность мышления вообще – иначе говоря, недостаточная конкретизация большинства позиций;
4. Слишком простой и односторонний подчас подход к оценке позиции, вызывающий поверхностное решение весьма сложных позиционных проблем;
5. Переоценка значимости спортивной победы и отсюда сильный спортивный уклон за счет творческого анализа;
6. Отсутствие объективности мышления. Переоценка слабостей противника (или своих возможностей);
7. Слишком часто высказываемое пренебрежение к кажущемуся более слабым противнику и отсюда демобилизация собственной творческой мысли;
8. Неумение изучать проблемы миттельшпиля и вообще неумение систематизировать шахматные знания, а в частности, использовать опыт проведенных состязаний.

Вот те причины, которые мешают многим весьма талантливым первокатегорникам двигаться вперед по пути к мастерству.

Перечисленным рядом недостатков страдает творчество большинства шахматистов старших категорий. Констатацией этих моментов хотелось выдвинуть и заострить вопрос о том, почему ряд способных шахматистов I категории не может повысить свой класс до уровня мастера?

Не следует ли этот вопрос сформулировать более сжато и еще более остро и прямо: чем отличается игра лучших первокатегорников от мастеров? Ставили ли конкретно перед собой первокатегорники вопрос о том, почему они играют хуже большинства мастеров?

Приходится констатировать, что именно эти «больные» вопросы надлежащей постановки среди наших высших категорий не получили, а борьба за мастерство сводилась и сводится главным образом к упорным попыткам практически достичь определенных спортивных норм. Чтобы сделаться мастером, надо бороться главным образом против собственных заблуждений и работать над собой прежде всего и больше всего по линии осознания этих заблуждений.

Вот этой работы среди большинства предстателей I категории пока не заметно. Первая категория охотно изучает и анализирует дебютные тонкости, охотно пополняет свои знания в эндшпиле и упорно… придерживается сплошь и рядом нетвердых, неуверенных методов творчества в основной части шахматного процесса – в миттельшпиле.

Скованность и отсутствие плана

У первой категории в целом заметен и узкодогматический уклон, то есть разрешение огромного большинства позиций путем ориентации на общие принципы и чисто технические расчеты, и упорное игнорирование конкретного плана, конкретной идеи, вариантного анализа и других выражений конкретного мышления даже и в таких позициях, где такая конкретика мысли легко просто обязательна.

Приходится при этом удивляться тому, что в дебютной стадии I категория охотно и тщательно стремится как можно сильнее конкретизировать возникающие дебютные проблемы и идеи.

Почему же, спрашивается, в миттельшпиле, более многообразном по своим идеям и возможностям, этот метод творчества отходит на задний план, уступая место ориентации общего характера и сомнительному доверию в отношении первых зрительных впечатлений, получающихся при оценке той или иной позиции? Любопытно, что жертвой поверхностных зрительных впечатлений являются сплошь и рядом не только участники борьбы, не устоявшие перед «догмой», но и сторонние ценители и критики партий, подчас весьма искушенные представители шахматного искусства.

Шахматная догма необходима для понимания процессов творчества. Догматиками являются все сильные шахматисты. Догма, однако, должна служить не только для того, чтобы найти отдельный ход и сделать его, но и для того, чтобы на базе догматического понимания позиции конкретно расшифровать путем вариантов, как можно глубже и шире, вытекающие из рассматриваемой позиции возможности. Несомненно и то, что шахматную догму многие используют во вред, и вместо развития и оживления шахматного мышления у них получается, наоборот, «консервирование» последнего.

Так получается у многих, но не у всех. Приведем слова одного из шахматистов I категории – Александра Котова. Он пишет «…я сумел сформулировать и уяснить свои недостатки. В основном, они следующие:

1. Неумение различать позиции, где возможна и невозможна атака;
2. Поверхностное плавание, без рассмотрения конкретных вариантов – это приводит к просмотру ряда комбинаций противника.

Я привожу, - пишет он далее, - главнейшее из всех моих «самокритических» формулировок. Отдельно мои недостатки в дебюте, миттельшпиле и эндшпиле».

Считается, что уже самим фактом осознания собственных недостатков Котов сделал крупнейший шаг вперед и сумел стать гроссмейстером.

Шахматисты, желающие достигнуть мастерского класса, должны пересмотреть свое отношение к догме и, широко развивая борьбу за конкретный вариант, сделать в своем шахматном созерцании догму орудием усовершенствования, а не затормаживания творческого процесса мысли.