В предыдущих главах я уже рассказывал о наших встречах с американским гроссмейстером Робертом Фишером. Но это было время, когда Фишер играл в шахматы… После матча в Рейкьявике, где он победил Спасского, Фишер совершил малопонятный, всех удививший шаг… За прошедшие девять лет он не сыграл ни одной партии. И, увы, с каждым годом крепнет уверенность, что мы уже не увидим Роберта на турнирной или матчевой встрече. Что с ним? Роковой недуг или обострившаяся, ставшая психозом боязнь неудачи? Насколько я помню Фишера, он и раньше проявлял психологическую неуравновешенность перед ответственным стартом. Не исключено, что эта черта, которая еще в семьдесят втором чуть не привела к срыву матча в Рейкьявике, стала непреодолимым барьером для впечатлительного американца.

В мае 1977 годя я снова играл в Испании, но теперь вместе с Анатолием Краповым, который в очередной раз удивил и любителей шахмат и специалистов, набрав 13 ½ очков из пятнадцати. Подобный результат ранее был по плечу только таким корифеям, как Алехин, Ботвинник, Фишер, да и то в годы их творческого взлета.

После турнира нам предложили задержаться на несколько дней в Барселоне. Нет, сеансами одновременной игры нас не мучали. Остановка была связана с весьма приятным событием: президент Международной федерации шахматных журналистов вручил Анатолию Карпову самую почетную шахматную награду – очередного «Оскара». Как лучшему шахматисту года.

Когда Анатолий Карпов предложил мне быть его консультантом во время матча за шахматную корону, я вспомнил один случай из далекого шестьдесят третьего года. Тогда одновременно с матчем Ботвинник – Петросян в Москве проходило юношеское первенство страны. В турнире играл рижанин Витолиньш, юноша талантливый, но очень застенчивый. И вот на правах земляка и старшего по возрасту я оказывал ему небольшую тренерскую помощь. Однажды он сказал мне, что играет в последних турах с мастерами Кареном и Левоном Григорянами. «Проиграю как пить дать».

Утешать или подбадривать в таких случаях бесполезно. Братья Григоряны и впрямь играли тогда посильнее Витолиньша.

– Покажи-ка парочку своих выигранных партий, – попросил я. Он начал показывать, а я с самым серьезным видом комментировал примерно так:

– Вот это замысел! Неужели ты просчитал весь вариант за доской? Блестяще… С такой игрой я бы не проиграл матча Михаилу Моисеевичу.

И Витолиньш ожил на глазах. «Что, правда хорошо?» «Конечно! Ты же по-гроссмейстерски понимаешь позицию!». На следующий день Витолиньш победил Левона, а затем и Карена.

В 1950 году был проведен первый турнир кандидатов на матч с Ботвинником. Первоначально ФИДЕ планировал провести соревнования между десятью шахматистами в 1949 году. Однако из-за разногласий о месте его проведения срок турнира был перенесен. В конце концов, местом игр был назначен Будапешт. 

Первый матч претендентов 

Сражались десять гроссмейстеров. Борьба велась упорная с самого начала. После 7-го тура лидировали Бронштейн, Болеславский и Керес, набравшие по 4 ½ очка. Победив в восьмом туре Котова, Болеславский вырвался вперед. В последующем ему удалось одержать еще несколько побед, в том числе над Сабо и Лиенталем. Следом, отставая на пол очка, шел Броштейн. В актив мастера добавились победы над Смысловым и Флором.

В канун последнего тура соотношение сохранялось: отрыв Болеславского составлял пол очка. Его ожидала встреча с Штальбергом, в то время, как противником Бронштейна был один из фаворитов – Керес.

Турнир претендентов в Швейцарии – второй в истории был знаменателен тем, что за исключением Ботвинника, в нем собрались померяться интеллектом 15 сильнейших шахматистов мира, прошедших предварительные отборочные соревнования. Игры должны были состояться в два круга, с целью – реально взвесить силы ведущих мастеров шахматного королевства, и дать возможность чемпиону мира встретиться с достойнейшим из противников.

Первая попытка Смыслова, неудачная

Победителем турнира после двухмесячных беспощадных сражений оказался Смыслов. Из 28 партий, блестяще игравший Смыслов проиграл лишь одну, оторвавшись на два очка от ближайших соперников – Бронштейна, Кереса и Решевского. За ними, отставая еще на очко, шел Петросян, занявший пятое место. Начиная с шестой строки, по два места делили: Геллер с Найдорфом, Котов с Таймановым и Авербах с Болеславским. Сабо, Глигорич, Эйве и Штальберг занимали заключительные места.

Лондонское соглашение, инициированное Капабланкой, оказалось серьезным препятствием для борцов за мировую шахматную корону. С соперниками Алехин справлялся легко. Многим не удавалось найти мецената, готового выложить десять тысяч долларов: слишком велик был авторитет «Русского медведя».

Переговоры в 1937–1939 годах вели несколько мастеров. Среди них были С. Решевский, и М. Ботвинник. Оба шахматиста с юности демонстрировали сильную игру и были известны в кругу международных мастеров.

Станислав Решевский – поляк, родился в городке Озоркув, бывшем тогда частью Российской империи. В шесть лет сделал карьеру самого знаменитого вундеркинда, – давал сеансы одновременной игры, побеждая именитых европейских шахматистов.

Переговоры о проведении между Ботвинником и Алехиным о проведении чемпионата возобновились осенью 1945-го. Но после их начала произошло несколько важных событий.

Стратегии давления: Алехин против всех

Алехина обвинили в коллаборационизме. Поводом для обвинения стали статьи на шахматную тематику по форме, но антисемитские по содержанию, опубликованные под именем чемпиона во время войны. Многие европейцы, фИДЕ, а также Эйве, Решевский и вся американская ассоциация заняли резко негативную позицию. В январе 1947 года Алехину объявили бойкот. Периодически встречаются сообщение о начале процесса по лишению Алехина чемпионского титула. Косвенным подтверждением этой теории служит попытка ФИДЕ объявить Эйве шахматным королем после кончины чемпиона. Тогда только срочное вступление советской делегации в ассоциацию и протест против проекта решения позволили сохранить за Алехиным титул.